Улыбнись, малышка - Страница 16

— Какими именно? — поинтересовалась Сесилия, не отрывая глаз от моих сокровищ.

Мне не хотелось вытаскивать книгу — тогда пришлось бы показать и тетрадь, поэтому я ограничилась тем, что сказала ей название.

— Ах это… — улыбнулась Сесилия. — Она и правда любила эту книгу. Частенько перечитывала. Элайза вообще любила читать. Вот от лишнего-то чтения в маразм, наверное, и впала, — нравоучительно добавила тетя.

Теперь понятно, почему бабка оставила записку именно в этой книге, сообразила я.

— А что, разве она болела? — недоуменно уставилась я на тетку. — Мама рассказывала только о ее пробелах в памяти.

— Ну да, и пробелы были, — согласилась Сесилия. — Только, кроме этого, она еще и бредила. Чаще вспоминала прадеда, конюшню, лодку. Видно, забыла, что он умер. А еще постоянно бормотала что-то про статуэтку.

— Статуэтку? Какую? — полюбопытствовала я.

— Много будешь знать, скоро состаришься. Ничего особенного. Была там какая-то безделушка, дед ваш, Доуэлл, говорил, что она исчезла во время пожара. Двери-то в суете не закрыли, мало ли кто мог войти.

— Ах да, пожара… Того пожара, в котором сгорел прадедушка Родерик?

— Да-да, именно… Мне тут Мэгги звонила, — резко изменила тон Сесилия. — Говорит, устроилась работать к твоему жениху. А еще говорит, что это ты ее заставила.

Вот неслыханная наглость! — возмутилась я про себя. Заставила! Да я всего лишь напомнила ей об условиях завещания. Почему это Мэгги должно быть проще, чем мне и моему дорогому кузену, обреченному писать ненавистные его сердцу детективы? Где тут справедливость?

— Никого я не заставляла, — сухо ответила я Сесилии. — К тому же Лесли вовсе не мой жених. Мы много лет хорошие друзья.

Сесилия скорчила презрительную мину.

— А я-то уж было поверила, что наш лягушонок Кэролайн наконец-то получит мужа.

— Получит? Их что, выдают? — фыркнула я.

— Кэрол, Кэрол… — покачала головой Сесилия. — Тебе ведь уже за тридцать. У тебя и раньше-то женихов не было, а теперь тебе и подавно ничего не светит.

— Спасибо, тетя, — спокойно ответила я на эту реплику, которую могла бы счесть оскорбительной, если бы давно уже не перестала всерьез воспринимать глупую болтовню. — Мне очень приятно, что вы заботитесь о моем будущем. Но, поверьте, я как-нибудь сама устрою свою жизнь.

Сесилия махнула рукой. Это означало, что я совершенно безнадежна, а она совершенно бессмысленно тратила золотые слова на бестолковую замухрышку, свою племянницу.

Я поспешила распрощаться с моей участливой тетушкой и, усевшись на велосипед, покатила по аллее.

— Эй, Кэролайн! — крикнула Сесилия мне вдогонку. — Ты скажи своему… другу, чтобы он там помягче с моей Мэгги!

— Лесли сам разберется! — крикнула я и, поднажав на педали, почувствовала, как осенний ветер принялся хлестать мое лицо холодными ладонями.

5

Уснула я, кажется, около семи утра. Почерк у прабабки действительно оказался ужасным, и только благодаря лупе, купленной в канцелярском магазине, мне удалось прочитать несколько страниц. Нельзя сказать, чтобы на них разворачивалось увлекательное и интригующее действо, однако читать все равно было интересно.

В начале дневника Элайза Роуз описывала свою свадьбу. Больше всего меня позабавило то, что серебряный медальон, украшавший шею Родерика Кампа, она описала гораздо подробнее, чем собственное свадебное платье. Еще мне показалось, что прабабка не очень-то радовалась своему замужеству. Во всяком случае, того необычайного трепета, с каким невесты — здесь я, конечно, могу только предполагать, ведь сама-то невестой никогда не была — выходят замуж, в ее описании не чувствовалось. Впрочем, сложно было хранить этот трепет несколько лет — судя по всему, Элайза Роуз-Камп начала свои записи спустя годы после замужества. Вначале я подумала, что речь идет о том времени, когда мой прадед уже умер, но потом поняла, что ошиблась: Родерик Камп на тот момент еще жил и здравствовал.

Дженевра Пейн разбудила меня в половине двенадцатого громким стуком.

— Вставайте, соня! — крикнула она, распахнув дверь. — Вам звонит детектив Соммерс. Говорит, это срочно. А еще вам несколько раз звонил какой-то Лесли и просил передать, чтобы вы ему перезвонили.

— Спасибо, мисс Пейн… — простонала я, подняв ватную голову от подушки.

— Ох уж эти писатели, — покачала головой Дженевра, покосившись на тетрадь, с которой я вчера заснула. — Вы что, и во сне пишете? А зачем вам лупа?

— Я не пишу во сне, — успокоила я мисс Пейн. — А с лупой я читаю. Просто кое у кого неразборчивый почерк.

— Ну да, понятно, — кивнула мисс Пейн, для которой, судя по выражению ее лица, ничего не прояснилось. Однако любопытная старушка все же знала меру и решила не досаждать мне дальнейшими расспросами. — Кэролайн, я приготовила на завтрак блинчики с яблочным джемом. Надеюсь, вы не против такого завтрака?

— Нет, что вы, мисс Пейн. Я обожаю блинчики, особенно с яблочным джемом.

— Ну так вставайте же скорее, Кэролайн. Блинчики ждут вас на столе, а мистер Соммерс висит на проводе.

— Надеюсь, не в прямом смысле? — мрачно пошутила я и с неохотой вылезла из теплой постели.

У мистера Соммерса действительно были причины разбудить меня в такую рань. Оказалось, что в озере Тихое, неподалеку от Адамса, затонула моторная лодка местных рыбаков. Они вызвали бригаду аквалангистов, и те нашли в озере не только затонувшую лодку, но и останки какого-то несчастного или несчастной.

— Уж не знаю, любопытно ли вам на это глядеть, — добавил Соммерс, — да и дело, по-моему, глухое. Но все-таки приезжайте. Если не раскроете преступление, то хотя бы получите материал для романа.