Улыбнись, малышка - Страница 28

Не могу объяснить, какое из чувств охватило меня в тот момент: радость или удивление? Наверное, я чувствовала и то и другое. Что он здесь делает? Зачем сюда приехал? Моя невесть откуда взявшаяся интуиция подсказывала мне, что причина его приезда — я.

Впрочем, моя уверенность быстро сменилась разочарованием. Майлс мог направиться в городскую библиотеку с той же самой целью, с какой там бывала и я. Он надеялся найти что-нибудь интересное для своего детектива.

Значит, не из-за меня, подумала я, уже вовсе не бодро шагая, а вяло передвигая ноги по ступенькам. Я чувствовала себя разочарованным ребенком, лишившимся обещанного подарка.

Да, Майлс действительно находился в библиотеке. Но пришел туда вовсе не из-за моей скромной персоны. И это ужасно омрачало ту преждевременную радость, что внушила мне моя псевдоинтуиция.

Сняв плащ, карман которого Дженевра умудрилась отстирать от чернил каким-то чудо-средством, я прошла в зал, вознамерившись сделать вид, что не замечу моего дорогого кузена. И все-таки заметила его, потому что он сидел на самом видном месте, с которого открывался обзор на весь зал.

Словно почувствовав, что я вошла, он поднял голову. Наши взгляды встретились. Он посмотрел на меня вовсе не холодно, как я того ожидала, а, напротив, очень тепло и дружелюбно. Наверное, именно тогда я впервые увидела, какие красивые у него глаза: лучисто-серые, словно насквозь пронизанные светом. Наверное, именно тогда я смогла разглядеть его лицо полностью, ибо до той минуты я видела только маленький шрам над уголком верхней губы, придававший выражению его лица ту легкую надменность, которую я терпеть не могла в Майлсе.

Да, он действительно был красив. Но не той неприятной, холодной красотой, которую я замечала в нем раньше. Он был красив по-настоящему, как только может быть красив человек, от встречи с которым твое сердце отплясывает бешеный ирландский танец.

Майлс поднялся из-за стола и помахал мне рукой, чтобы не потревожить громким голосом посетителей, собравшихся в библиотеке. Хотите спросить, куда подевалась моя гордость, о которой я писала с такой непоколебимой уверенностью? Не знаю. Увидев его обрадованное лицо, я позабыла обо всем на свете и пошла к нему, как та самая собачка, с которой не хотела себя сравнивать.

— Садись, — шепнул мне Майлс и отодвинул мне стул. — Соммерс сказал, что ты здесь будешь, и намекнул, что тебе понадобится помощь.

— Соммерс? — удивленно переспросила я. Вот уж не думала, что мой несостоявшийся ухажер задумает нас помирить.

— Да, я звонил ему утром, извинялся за вчерашнее, сказал, что был не в духе.

— А он?

— Принял мои извинения и сообщил, что ты человек большой души, но, увы, безмерно одинокий.

— Он успел это понять за один вечер? — еще больше удивилась я.

— Думаю, нет, — покачал головой Майлс. — А как твое свидание? — полюбопытствовал он с деланым равнодушием.

Если бы несколько минут назад я не узнала, какими бывают его глаза, если бы не разглядела их, то, скорее всего, подумала бы, что он и правда интересуется исключительно из любопытства. Но глаза Майлса выдали его. Они стали тревожно-серыми, мрачными как туча. Хотя его лицо при этом выказывало абсолютное спокойствие.

Мне почему-то стало ужасно весело и захотелось подшутить над Майлсом, сказав ему, что свидание прошло великолепно и мой галантный кавалер шел за мной до самых дверей моего дома. Однако я решила не злить Майлса, а просто понаблюдать за его глазами. Изменятся ли они, когда я скажу ему правду?

— Свидание? — улыбнулась я. — А никакого свидания не было. Мы болтали о нашей одинокой жизни и делах насущных за стаканчиком виски. С тем же успехом я могла бы назвать свиданиями мои встречи с Лесли. Что ж, если все свидания настолько неромантичны, пожалуй, это было именно оно.

Майлс улыбнулся мне в ответ. Улыбались не только его губы, но и глаза. Тревога исчезла из них, и они снова стали лучисто-серыми, а взгляд — теплым и приветливым.

— Неужели у тебя не было с мужчинами никаких отношений, кроме дружеских?

— Были, — честно призналась я. — Я была влюблена, и, ты не поверишь, мне даже делали предложение. Но я так и не смогла выйти замуж. Это означало бы проститься со своей свободой.

— Почему же — не поверю? — покачал головой Майлс. — Я сам был женат. Сделал ошибку и женился на красавице, вроде нашей Мэгги. Мы прожили вместе полтора года, хотя я уже через два месяца понял, что эта женщина героиня не моего романа. Нет, я не говорю, что она была плохой или недостойной. Просто мы не подходили друг другу. Она была такой… домашней кошечкой, что ли. Наверное, это слово больше всего ей подходит. А мне было, честно говоря, плевать на быт и хотелось поговорить о чем-то более интересном, чем правильная поливка азалий или оригинальный рецепт соуса для барбекю.

— И какая же она — героиня романа моего кузена?

— О-о… — Майлс воздел глаза к потолку. — Так просто о ней не расскажешь. Во всяком случае, теперь я уверен, что она обязана, просто обязана, быть талантливой. Она должна быть честной и искренней. Она должна понимать меня, и за это я готов буду прощать ее вздорный характер, пусть даже ее отвратительные привычки доводят меня до белого каления. Она уж точно не должна быть красавицей, потому что, если я встречу такую, мне будет глубоко наплевать, красива она или нет. В моих глазах ее ум, талант и искренность сделают ее настоящей звездой…

— Да ты романтик, дорогой кузен, — пробормотала я, искренне надеясь, что мое лицо не выдало всего того, что испытывала в тот момент моя душа. — А я-то думала, что внешность для тебя имеет огромное значение. К тому же мне показалось, что ты терпеть не можешь изменять своим привычкам в угоду кому-то…